Театр Теней - Страница 91

Он встретил ее в аэропорту и приветствовал могучим объятием. Какие у него длинные руки. Он за эти несколько дней еще вырос?

Об этом ей думать не хотелось.

– Я слышала, ты спас мир, – сказала она, когда Боб ее отпустил.

– Не верь ты этим слухам.

– Мой герой.

– Я предпочел бы быть твоим любовником.

– Мой гигант.

В ответ он снова ее обнял и откинулся назад, оторвав Петру от земли. Она засмеялась, а он закружил ее вокруг себя, как ребенка.

Так делал ее отец, когда она была маленькой.

Так он никогда не сделает с их детьми.

– Отчего ты плачешь?

– Я не плачу, – ответила Петра, – просто у меня слезы на глазах. И вовсе я не плачу, это от радости, что я тебя вижу.

– Ты рада оказаться там, где деревья растут сами по себе, без посадки и орошения.

Через несколько минут они вышли из аэропорта, и выяснилось, что Боб прав, она действительно была рада оказаться не в пустыне. За годы, проведенные в Риберао, Петра поняла, что ее притягивает пышная природа. Ей надо было, чтобы земля вокруг жила, чтобы все зеленело, фотосинтез шел прямо на глазах у всех без всякой стеснительности. Растения едят солнце и пьют дождь.

– Хорошо дома, – сказала Петра.

– И я теперь тоже дома, – ответил Боб.

– Ты же здесь уже был.

– Да, но тебя здесь не было.

Она вздохнула и прильнула к нему на секунду.

Потом они сели в первое же такси.

Конечно, они поехали в комплекс Гегемонии, но не в свой дом – если только они еще могли считать его своим, поскольку отдали его, когда ушли со службы Гегемона тогда, на Филиппинах, – но прямо в офис Гегемона.

Питер ждал их там, и с ним Графф и Виггины. Объятия сменялись поцелуями, рукопожатиями и снова объятиями.

Питер рассказал Петре, что случилось в космосе. Потом Петру заставили рассказать о Дамаске, хотя она возражала, что ничего там особенного – просто город счастлив победой.

– Война еще не окончена, – заметил Питер.

– Зато они полны мусульманского единства, – ответила Петра.

– А дальше, – предположил Графф, – снова объединятся христиане и иудеи. В конце концов единственное, в чем они расходятся, это вопрос об Иисусе.

– Неплохо будет, – сказала Тереза, – если в мире будет меньше расколов.

– Боюсь, чтобы добиться этого, надо будет создать куда больше расколов, – возразил Джон Пол.

– Я сказала, что в Дамаске люди очень рады, а не что я думаю, будто это так и следует, – сказала Петра. – Есть признаки и грядущих бед. Один имам проповедует, что Индия и Пакистан снова должны объединиться под властью общего правительства.

– Мусульманского, конечно, – заметил Питер.

– Если им понравилось, что Вирломи сделала с китайцами, – сказал Боб, – их должно привести в восторг, на что она подвигнет индийцев для освобождения от Пакистана.

– А Питера вот что приведет в восторг, – добавила Петра. – Один иракский политик произнес в Багдаде речь, в которой недвусмысленно заявил: «В мире, где Аллах избрал Халифа, зачем нам нужен Гегемон?»

Все рассмеялись, но потом посерьезнели.

– Может, он и прав, – произнес Питер. – Может быть, когда кончится война, Халиф и станет Гегемоном – фактически, если не по названию. И что в этом плохого? Цель была – объединить мир без войн. Я вызвался это делать, но если кто-то другой достигнет этой цели, я не стану воевать, чтобы отобрать у него эту работу.

Тереза взяла его за руку, а Графф тихо засмеялся.

– Продолжай так говорить, и я пойму, почему все эти годы тебя поддерживал.

– Халиф не собирается заменять Гегемона, – сказал Боб, – или устранять в нем потребность.

– Да? – спросил Питер.

– Потому что ни один лидер не может привести свой народ туда, куда народ идти не хочет.

– Его народ хочет, чтобы он правил миром.

– Для этого ему нужно, чтобы весь мир был доволен его правлением, – пояснил Боб. – А можно ли сделать так, чтобы немусульманский мир был доволен, а ортодоксальные мусульмане не были этим крайне недовольны? На это напоролись китайцы в Индии. Можно проглотить страну, но она заставит тебя выблевать ее обратно. Извини, Петра.

– Так ваш друг Алаи это понимает и не пытается править немусульманским миром?

– У нашего друга Алаи с этим пониманием все в порядке, – сказала Петра. – Вопрос в том, как с ним у Халифа.

– Надеюсь, – предположил Графф, – мы не будем вспоминать этот день как начало следующей войны.

– Я только что сказал, – заговорил Питер, – что война еще не окончена.

– Обе передовые китайские армии в Индии окружены, и кольцо сжимается, – сказал Графф. – И вряд ли они будут защищаться, как в Сталинграде. Тюркские армии дошли до Хуанхэ, а Тибет только что объявил о своей независимости и начал истреблять китайские войска. Индонезийцы и арабы неуловимы и серьезно мешают на внутренних коммуникациях Китая. Когда китайцы сообразят, что не стоит зря гробить людей в безнадежном положении, – это только вопрос времени.

– Много солдат должно погибнуть, пока до любого правительства это дойдет, – заметила Тереза.

– Мать всегда была оптимисткой, – сказал Питер, и все снова засмеялись.

Наконец настала очередь Петры услышать, что происходило в городке Гегемонии. Почти все рассказал Питер, потому что Боб старался пропустить все детали и изложить конец.

– И вы думаете, Ахилл действительно верил, что по его приказу Сурьявонг убьет Боба? – спросила Петра.

– Я думаю, – ответил Боб, – что Сурьявонг ему это обещал.

– Ты считаешь, он собирался так поступить, но передумал?

– Я считаю, что Сури планировал эту минуту с самого начала. Он сделался для Ахилла незаменимым. Он завоевал его доверие. Ценой того, что утратил доверие всех прочих.